У Валерия Павловича и Настасьи Валерьевны Полотновых помимо кровного, общее «суриковское» родословие. Они от плоти и сущностей «московской» традиции в русской культуре – традиции превосходства живого чувства над болезненно переразвившимся интеллектом; традиции преимущественно человечно-лирично-гармоничной, не желающей соглашаться с разладами ни в смыслах, ни в воплощениях; традиции, настоянной на бесконечности валерно-колористических претворений «равнодушной природы» в идеальную зримость и канонически совершенствуемую формальность.
Взгляд Полотнова-старшего воспитан «скучностью» лесостепных пространств русско-азиатского, заволжского пограничья, родственен завороженному зрению аксаковского «Багрова-внука», настроен на «горизонтально-полосную» фризовость, чуток к малейшим цветовым изменениям эфирного «белого света», вобравшего спектральность, медленно ею то наполняющегося, то затухающего, вызывающего резонансные душевные колебания. Живопись Валерия Полотнова – сверхсложный камертон, позволяющий человеку «выпасть» из линейного времени в «вечную», бесконечно длящуюся современность, пребывать в ней чаще незаметно, оставляя лишь легко заметаемый снежный или тающий за стремительным самолетом след. Одна из самых сложных, родственных «безлюдности», тем-нот – одинокость перед мирозданием, одинокость, питающая душу редкими радостями слияния-растворения в погодных равновесных состояниях.
Настя Полотнова-младшая – дитя города-мегаполиса, отзывчиво-динамичная, любопытная к мелочам, отрисованным деталям, склонная к остроумной (в первичном значении слова) сюжетности, любящая быструю смену декораций времен года и состояний – то летний грибной дождик, то снежный порыв… – все в радость человекам, не стремящимся от них укрыться в квартирах-изоляторах. Все в радость ее героиням-девицам, разному зверью, все к лицу живущим почти «растительной» жизнью городкам русской прекрасной провинции, знавшим и юность, и великую зрелость, по-стариковски с разной степенью достоинства пребывающих в старости. Полотнова-младшая – график, верная почти вымирающей, как и вся дорогая ей культура, литографии – технике, редкостной в ряду современных полиграфических излишеств, технике утруждающей, капризной, требующей от адептов стоицизма, но превращающей их в аристократов эстампа, отмеченных особым, выделяющим из среды благородством. Прияв от отца любовь к ритмике фризов, вводящих в сосредотачивающий транс, Настя Полотнова с удовольствием экспериментирует и с другими форматами, чувствует их потаенную композиционную структуру, выявляет ее, скрывая за многодельной, занимательной внешностью. Мягкая цветовая изысканность ее литографии сродни формальной стилистике холстов Полотнова-старшего.
Отец и дочь достойно представляют современное классическое искусство. Во время, когда реализм утратил всеобщую обязательность, во время его самоочищения, отделяющего избранных от многих званных, важно доказательное качество реалистической первосущности. Перед нами два творящих взгляда художников-реалистов, воспитанных предшествующей «московской» традицией, развивших ее в современность, стоящих на пределе посильных сегодняшнему достоинству форм и смыслов, позволяющих заглянуть-продвинуться в неясное будущее.